БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Штерн Лина Соломоновна [14(26).8.1878, Лиепая — 7.3.1968, Москва], физиолог, академик АН СССР (1939) и АМН СССР (1944). В 1903 окончила Женевский университет и работала там же (с 1917 профессор). В 1925 переехала в СССР. В 1925—48 заведующая кафедрой физиологии 2-го Московского медицинского института, одновременно (1929—48) директор Института физиологии АН СССР. В 1954—68 зав.отделом физиологии Института биофизики АН СССР. Основные труды по химическим и физико-химическим основам жизнедеятельности организма человека и животных. Разработала учение о барьерных функциях и обосновала их значение для сохранения постоянства внутренней среды (см. Гомеостаз). Наиболее подробно ею изучен гемато-энцефалический барьер. Работы Л.Штерн о значении неспецифических продуктов обмена веществ (метаболитов) в жизнедеятельности организма сыграли важную роль в развитии проблемы гуморальной регуляции функций. В 1949—53 репрессирована.
Лит.: Лина Соломоновна Штерн, М.,1960 (АН СССР. Материалы к биобиблиографии ученых. Серия биологических наук. Физиология, в.8); Краткая еврейская энциклопедия, т.10, Иерусалим, 2001.
Из пятнадцати членов Еврейского антифашистского комитета лишь одна Лина Штерн избежала в 1952 году расстрельного приговора. Судьба этой женщины уникальна во всех отношениях. В 1939 году ее избрали действительным членом Академии наук СССР. Именно Лине Соломоновне было суждено стать первой женщиной-академиком, что явилось столь же ошеломляющей сенсацией, как позже полет первой женщины-космонавта.
Судьба распорядилась так, что ее триумф совпал с роковым для мира событием: в том же году Молотов и Риббентроп подписали "Договор о дружбе и границах" со всеми его секретными протоколами.
До этого дня академик Штерн свято верила коммунистической пропаганде. Она и мысли не допускала, что Гитлер в один миг превратится в друга и союзника Кремля. Лина Соломоновна была бесхитростным и наивным человеком и, разумеется, не удержалась от негодующих реплик. Этого, казалось бы, было более чем достаточно для ареста и обвинения по печально знаменитой 58-й статье, но, к вящему удивлению доносчиков, все ограничилось воспитательной беседой в инстанциях. Весьма высокопоставленный товарищ снисходительно разъяснил академику, что "пакт с Гитлером - это брак по расчету".
- Но от брака бывают детки, - заметила Штерн, так и не усвоившая за проведенные в Советском Союзе годы психологию коммунистического двоемыслия. Пророческим оказалось брошенное ею замечание, в чем пришлось убедиться на собственном горьком опыте.
Лина Штерн родилась в 1878 году в Лиепае, называемой в то время Либавой. Незамерзающий порт со множеством кораблей был любимым местом прогулок девочки. Еще Лина любила читать, научившись этому увлекательному занятию очень рано. Особенно нравились ей книги о природе, жизни и привычках животных, происхождении человека. Столь явный интерес всячески поощрял отец - видный предприниматель с европейскими связями. Он пророчил дочери великое будущее - вроде как в шутку, но с серьезной надеждой. В гимназию он ее устроил, обойдя благодаря своим связям процентную норму для евреев, однако в университет по законам Российской империи путь женщине, да еще еврейке, был заказан. Тут уж даже Соломон Штерн оказался бессилен. Пришлось отправить дочь за границу.
В 1903 году она с блеском закончила Женевский университет и была оставлена на кафедре физиологии человека. Научные интересы молодой ассистентки отличались удивительной широтой, особенно влекли "белые пятна". Тогда еще только подступали к изучению химических основ биологических процессов, а Штерн уже задумывалась о биохимии нервной системы. Вместе со швейцарцем Ф.Беттели ей удалось разработать новый метод исследования дыхания, что стало подлинным прорывом в медицине. Ученый совет университета удостоил доктора Штерн профессорского звания.
Жить бы спокойно и работать во славу мировой науки в сытой и благополучной стране. Ан нет! Потянуло вдруг Лину Соломоновну в загадочный Советский Союз, который из швейцарского далека представлялся чуть ли не раем для трудящихся, самым справедливым обществом в истории человечества.
Первопроходческие работы Штерн были хорошо известны в Москве, где в спешном порядке создавались исследовательские учреждения типа Института экспериментальной медицины. Главная задача - победить старость, а то и саму смерть. Сталин, раз и навсегда уверовавший в догму, что "нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики", .постоянно требовал "оседлать природу".
В швейцарскую лабораторию Штерн зачастили коллеги из московских и ленинградских институтов, сопровождаемые агентами ОГПУ - естественно, под видом дипломатов. Все в один голос расписывали прелести советской жизни, сулили радужные перспективы.
Одинокая женщина, погруженная с головой в свою науку, прямодушная и бесхитростная, поверила сладким посулам о неограниченных возможностях для научных работников в стране социализма, где сказки превращают в быль. Да и как не поверить, если в этой чудо-стране на полном государственном обеспечении трудились такие корифеи мировой науки, как Павлов, Вавилов, Кольцов!
Материальная сторона заботила Штерн меньше всего. Ее получившие практическое применение разработки принесли приличное состояние.
И вот Москва. Для начала ей предложили должность профессора во Втором медицинском институте, а в перспективе - возглавить в ближайшем будущем Институт физиологии. Восторженная профессор Штерн тут же вложила в него почти все свои капиталы. Ничего, кроме работы, она не знала, ничего не видела. Агония НЭПа, раскулачивание, широковещательные процессы, на которых с покаянными речами выступали "буржуазные интеллигенты" - инженеры, экономисты, врачи, - все эти роковые события если и бросили черную тень, то на сердце, а не на стеклышко микроскопа. Открытие следовало за открытием: Штерн обнаружила барьерную функцию организма, установила роль мембран в жизнедеятельности клеток. Оказалось, что особый барьер регулирует образование и состав спинномозговой жидкости, отчего во многом зависит деятельность нервной системы.
Открытие быстро подтвердила клиника. С помощью сывороток (а позднее и антибиотиков) стало возможно успешно бороться с такими тяжелыми недугами, как туберкулез, менингит, энцефалиты, столбняк. Одна только противостолбнячная сыворотка помогла спасти в годы войны многие тысячи жизней.
Но никакие заслуги перед человечеством и родиной не спасают от произвола. Скорее напротив: чем ярче, масштабнее личность, тем больше шансов угодить под топор.
Лина Соломоновна уже не могла не видеть, что вокруг нее один за другим бесследно исчезали люди. И не в состоянии была найти этому объяснение. Но уж вовсе невдомек ей было, что Сталин собственноручно вычеркнул ее фамилию из "альбома", который принес на согласование глава НКВД Ежов. Там в числе других видных деятелей науки она значилась как агент сразу нескольких разведок. Зачемто очень нужна была Штерн "корифею всех наук"... В наркомате здравоохранения ей настоятельно посоветовали вступить в партию. Она послушно написала заявление...
Между тем ее "пророчество" насчет "деток" начинало постепенно сбываться. В разделенной между Гитлером и Сталиным Польше агентура НКВД успешно сотрудничала с гестапо. Заявление советского правительства о том, что оно "не заинтересовано в судьбе польских евреев", обрекло на смерть миллионы людей. Крен в ленинско-сталинской национальной политике стал особенно заметен в годы войны
В 1943 году по приказанию наркома здравоохранения Г.А.Митирева Штерн навестил директор Института тропической медицины П.Г.Сергиев и в ультимативной форме потребовал уволить всех евреев из журнала "Бюллетень экспериментальной биологии и медицины". Разговор шел без обиняков, открытым текстом Сергиев ссылался на инструкцию ЦК.
- Видите ли, - счел необходимым пояснить он, - Гитлер забрасывает листовки, в которых говорится, что в СССР засилье евреев, а это унижает культуру русского народа.
- Хочу напомнить, что главного редактора журнала зовут Лина Соломоновна, - едва не потеряв дар речи, заметила Штерн.
- О вас вопрос не стоит, - ответствовал ей Сергиев.
О ней "вопрос" действительно пока не стоял - все-таки академик, орденоносец, одна из первых лауреатов только что учрежденной Сталинской премии.
Штерн бросилась за советом к Емельяну Ярославскому. Автор сталинской биографии порекомендовал написать "вождю всех народов". Лина Соломоновна, не стесняясь в словах, излила свое негодование на бумаге. Незамедлительно последовал вызов на Старую площадь. В ЦК ее по поручению Сталина принял Маленков. Со свойственной ей прямотой Штерн в резкой форме заявила, что антисемитская кампания - "это дело вражеской руки, и, возможно, даже в аппарате ЦК завелись люди, которые дают такие указания" Непривычный к подобному поведению рядовых товарищей по партии, Маленков смешался и принялся все валить на шпионов-диверсантов, которых немцы забрасывают в советский тыл. По словам Штерн, он сильно ругал Сергиева, потом сказал, что необходимо восстановить редакцию в том виде, в каком она была.
"Наверху" понимали: час погромов с открытым забралом пока не настал. Страна, ведущая смертельную схватку с фашизмом, еще нуждалась в международном авторитете академика Штерн - члена Еврейского антифашистского комитета.
Комитет этот был создан в апреле 1942 года, когда армия и тыл особенно остро ощущали нужду в финансовой и материальной помощи союзников. В его состав, помимо председателя С.М.Михоэлса и Л.С.Штерн, вошли возглавлявший Совинформбюро С.А.Лозовский, артист еврейского театра В.Л.Зускин, поэты Перец Маркиш, Ицик Фефер, главврач Боткинской больницы Б.А.Шимелиович, ряд других видных деятелей.
Основная ставка делалась на США, в частности на Нью-Йорк с его двухмиллионной еврейской диаспорой. Яркие пропагандистские выступления Михоэлса нашли горячий отклик у таких знаменитостей, как Чарли Чаплин, Альберт Эйнштейн, Теодор Драйзер. Триумфальная поездка представителей Комитета за океан принесла миллионы долларов в фонд Красной Армии. А Штерн в 1944 году в числе первых была избрана в созданную по решению правительства Академию медицинских наук СССР.
Победоносно завершилась война. Отпала надобность в Еврейском антифашистском комитете, а вскоре началась оголтелая борьба с "безродными космополитами". И вот 20 ноября 1948 года в протоколе заседания Политбюро появился пункт №81 "О Еврейском антифашистском комитете" под грифом "Особая папка" МГБ поручалось комитет "немедля распустить... органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать".
Знала ли Штерн о нависшей над ней беде? Догадывалась, но продолжала самоотверженно трудиться. Ей удалось, используя стрептомицин, разработать эффективные методы лечения туберкулеза. Но что значили ее новые открытия по сравнению с кампанией, затеянной Сталиным.
На допросе первой женщине-академику и мировой знаменитости припомнили все: не только ее письмо "вождю народов", но и каждое неосторожное высказывание за все годы в "стране чудес". "...Я признаю себя виновной в том, что, практикуя широкое общение с иностранцами, я была с ними откровенна и свободно рассказывала им о достижениях советской науки, совершенно не учитывая того, что этим самым наносила вред Советскому Союзу", - записано в протоколе допроса Штерн от 28 марта 1949 года.
Воистину - Королевство кривых зеркал!
31 марта 1952 года заместитель министра госбезопасности Рюмин утвердил обвинительное заключение, в котором деятельность 15 арестованных по делу Еврейского антифашистского комитета квалифицировалась как измена родине. В сопроводительном письме министра госбезопасности Игнатьева на имя Сталина, Маленкова и Берии предлагалось "осудить Лозовского, Фефера и всех их сообщников, за исключением Штерн, к расстрелу. Штерн сослать в отдаленный район страны сроком на 10 лет"
Приговор Военной Коллегии Верховного суда СССР был исполнен, как следует из надписи на машинописном протоколе, 12 августа 1952 года.
И все же академику Штерн вместо 10 лет дали 3 года и 6 месяцев с последующей высылкой на 5 лет в город Джамбул в Казахстане. Кремлевский тиран, очевидно, приберег человека, владеющего, как он полагал, сокровенными тайнами продления жизни.
Сразу после смерти вождя Штерн вернули в Москву. Надломленная, полуслепая, она все же возобновила прерванные исследования центральной нервной системы. Монография, вобравшая бесценный многолетний опыт, вышла в свет в 1968 году, уже после смерти Лины Соломоновны.
Из допроса
Если бы я не была доверчивой, я бы не сидела бы здесь, но я не жалею, что была доверчивой. Сегодня я стою перед судом и понимаю, что каждое мое неправильное или неосторожное слово может оказаться для меня вредным, но мне очень приятно думать, что ничего плохого мне от моей откровенности не будет. Я очень доверчивый человек и не жалею об этом. Я имела счастье знать очень хороших людей, я имела счастье и возможность видеть самых лучших людей нашей страны. За границей, в Женеве, например, у меня также знакомыми были самые лучшие люди. В этом отношении я достаточно счастливый человек. Эти люди впоследствии сыграли большую роль для нашей страны. Я хочу сказать, если бы среди моих знакомых не было таких людей, я бы по-другому смотрела на жизнь. Вы совершенно правы, что я была очень доверчива ко всем людям. И если я буду жить, то это для меня будет очень хорошим уроком в дальнейшем.
