Не так давно она снова
возвратилась в родной город. На этот раз - из Иерусалима. До этого ей
приходилось подолгу бывать и в Москве, и в Америке, и однажды - опять-таки
в Израиле (Москву называю в этом ряду потому, что это не самый ближний к
нам столичный город). А ключом к дальним дорогам для Елены Викторовны
Беляевой был, - да, верно, и еще не раз будет, - идиш. И уж не ведаем, как
там в Москве или где-то еще, а у нас язык этот сделался в последние годы
чуть ли не экзотическим. Уверенно общаться на нем в Биробиджане смогут
сотни полторы-две горожан, не больше. Елене, можно сказать, повезло: она
поступала в Биробиджанский педагогический институт, когда здесь
только-только организовали изучение идиша (в придачу к английскому). Ну и
как у нас то водится, начало нового дела было обставлено не то, чтобы с
размахом, но где-то около того. По стране катилась обнадеживающая волна
перестройки. Не хочется говорить за "потом"... А тогда попытки влить
молодое вино в мехи старые казались еще результативными. Идиш студенты
языкового факультета БГПИ учили все пять лет, к ним приезжали преподаватели
из-за границы, обучение языку не мыслилось без знакомства с этнографией
галутного еврейства, институт поддерживал связи с московским
Туро-колледжем, а ведущий преподаватель идиша Николай Бородулин, энтузиаст
своего нового дела, еще жил и работал в области. В те самые годы у
студентки Лены Беляевой как-то сам собою и определился ее жизненный выбор.
Позднее плюс к "программным" идишу и английскому в ее багаже появится и
иврит, и сама она станет учить идишу третьекурсников, еще даже не имея
диплома. Почему третьекурсников? Потому что идиш на факультете стали
изучать уже не с первого года обучения. А почему студентка обучала
студентов? Во-первых, потому что специалисты-идишисты, как и следовало
ожидать, оказалась в дефиците. Учитель в России - не самая "доходная"
профессия... В прошлом году "Фрейд" откомандировал активистку общины Е. В.
Беляеву на специальные курсы преподавателей еврейской истории, языка,
культуры и Традиции при Иерусалимском университете. Сказать, что она
поехала в Израиль охотно, значило бы сказать мало. Сколько можно узнать и
выучить за один год? Это зависит от того, кто узнает и учит. Что такое
знание в традиционном еврейском понимании? Это не только и не столько
овладение новой информацией, сколько обретение известных жизненных
принципов, соответствующих знанию. - В Израиле мне приходилось не однажды
слышать вопрос от бывших сограждан, - рассказывает моя собеседница, - "А ты
хотела бы остаться здесь жить?" А я чувствовала: кое-кто из тех, кто такой
вопрос задавал, просто лишний раз хочет себя проверить, правильно ли он сам
поступил, сменив место жительства. "Хотеть остаться" и "мочь остаться" -
вещи разные. По-моему, здесь так: человек должен жить там, где хорошо его
семье, где есть у него работа по душе, справедливо оплачивается труд, где у
него добрые друзья. Достаток средств к существованию - еще не все. И
богатые тоже плачут. Это, между прочим, многократно и во множестве
вариантов обсуждается в еврейской литературе - имею в виду место человека в
жизни и отношение его к ней. Израиль он, знаете, как зеркало. С чем к нему
придешь, то и в нем увидишь. Только всегда ли нам отражение нравится? Одна
из моих подруг о новой для себя стране отзывается хорошо. Она там уже
сумела подтвердить свой медицинский диплом, работает по специальности,
живет в квартире, купленной в рассрочку, недавно еще одну дочь родила.
Прожила в Израиле она всего полтора года. А вот другая моя знакомая -
бывшая одноклассница - моет полы в какой-то телеграфной компании, на жизнь
жалуется. Мечтает уехать в какую-нибудь другую страну. По-моему, бывших
"наших" в Израиле отличает прежде всего их неразвитая самостоятельность,
склонность к иждивенчеству. В странах цивилизованных власть обычно делает
ставку на "внутренний двигатель" избирателя, которого не надо учить
защищать природу, воспитывать детей, быть патриотом и прочему. В
менталитете израильтян, близких к еврейской Традиции, полезные жизненные
установки формируются меньше всего стараниями властей. А человек,
достаточно серьезно подготовленный к жизни еще в семье, никогда не будет
понимать свободу как свободу идти на красный свет. - Вы, наверное,
замечали, как быстро взрослеют и приобретают самостоятельность ребята
СЕЛА и НААЛЕ, - заканчивает мысль Елена Викторовна и продолжает: -
Как-то в газете "Вести" я прочитала заметку бывшего нашего земляка о том,
что все еврейское у нас в Биробиджане безвозвратно ушло в прошлое. Может
быть, автор заметки очасти и в чем-то прав. Но вот почему он не выступил на
эту тему перед своим отъездом в нашей областной печати? То есть, человек
как бы другими словами признал и свой отход от еврейской культуры. Думаю
одно - говорю другое. А таким людям везде будет трудно с их
беспринципностью. Те, кто Израиль начинал, те кто в Израиль буквально
прорывался, а не летел по свободно купленному билету - имею в виду бывших
евреев-россиян - сделали для страны этой намного больше, чем "свежие"
олимы. Вся разница - в различии жизненных установок. Но все, конечно,
сугубо индивидуально. Без нормального иврита там в любую культурную среду
вписаться сложно. Расскажу о своей бывшей школьной учительнице. Здесь она была
очень уважаемым человеком. Там ей трудно дается язык. Возраст... А если ты
не можешь уверенно говорить, ты неуверенно же себя и чувствуешь. Да,
"русских" в Израиле больше миллиона, но пока еще не три или четыре. А
знание иврита делает олимовский груз в два раза легче. Представьте-ка себя
в положении глухонемого. - Вам было в этом смысле легче. - Конечно. А
однажды в Иерусалиме на улице Шолом-Алейхема я открыла для себя клуб
любителей-идишистов. Там царит удивительная атмосфера, которая создается
единомыслием людей. Идиш в Израиле тоже кое-где учат. Я встретила там даже
японцев, которые изучают язык ашкеназим. Для меня это была приятная
встреча. Сразу по возвращении в Биробиджан с присущей ей увлеченностью Елена
включилась в общинную жизнь. И ей, конечно же, очень приятно чувствовать
здесь собственную нужность. А на занятиях в вечернем еврейском
университете, на собраниях общинных клубов, на уроке Традиции, иврита или
идиша она непременно вспомнит какой-нибудь эпизод "живой" израильской
жизни. И от этого далекая страна не кажется слушателям всего лишь
"героиней" древней книги. (Перепечатано из газеты "קהילה" [КеhИлэ]
("Община")
