Когда режиссер с именем берется снимать фильм на такую заведомо выигрышную - и при этом
почти не тронутую современным кинематографом - тему, как мамэ-лошн, - успех практически
гарантирован. А если принять во внимание
анонсы, гласившие, что первый публичный показ документального
фильма Леонида Горовца "Аромат языка идиш"
состоится в рамках Иерусалимского кинофестиваля (14 июля в столичном зале "Гирш"),
а второй - на престижной рамат-авивской площадке Дома диаспор
(23 июля в "Бейт ха-Тфуцот"), -
кинокритику оставалось заготовить "рыбу" и оповестить редактора
о грядущем "ударном материале в номер".
И вот я возвращаюсь из "Бейт ха-Тфуцот" через кампус Тель-Авивского
университета - и никак не могу решить, чтО же я видел. Почему-то
мое внимание настырно отвлекают три сытых кота,
дремлющих на лужайке... "Нет, дорогой мой, - бужу я в себе репортера,
- пора собраться с мыслями".
Когда режиссер и автор сценария (в одном лице) берется за такую благодатную - и в то же
время необъятную - тему, как идиш, главная подстерегающая его трудность заключается в выборе материала.
Даже калейдоскопическое перечисление всех достойных рассмотрения людей, коллективов,
общественных феноменов, напрямую связанных с языком и культурой ашкеназского еврейства,
не уместилось бы в отведенный фильму астрономический час. Как бы ни старался Леонид Горовец,
как ни динамично он снимал и монтировал бы кадры, - всё равно после фильма остались бы
"обиженные", которых "обделили вниманием"... Если хотите, это в нашем национальном характере.
Такие уж евреи неисправимые завистники.
Еще раз попробую начать свою рецензию на мажорной ноте. Самым сильным моментом фильма мне представляется интервью
с преподавательницей идиш тель-авивской гимназии "Ирони алеф" Шошаной Домински.
Не по-актерски бесхитростно учительница рассказывает о своих попытках передать детям сокровища
языка и культуры, которые большинство израильтян не просто не принимают всерьез,
а норовят уничтожить: "Для них идиш - это мертвый ребенок, которого я, чудачка,
продолжаю качать на руках... Потому что для меня он живой. И он живой, коль скоро я оберегаю
его
от врагов, протягивающих руки в попытке задушить его" (здесь и далее цитирую по памяти).
А в следующем кадре мы видим учеников Шошаны, исполняющих старую добрую "Тум-балалайке"
в одном из ультрамодерновых музыкальных стилей. Пусть их произношение далеко от
аутентичного, но они уже успели полюбить идиш - а, значит, смогут улучшить его. "Если,
- опасается Шошана Домински, - их не отвлечет быстротекущая современность".
Я не вел хронометража, но готов утверждать: процентов семьдесят экранного времени было посвящено
одному-единственному творческому коллективу, к которому я отнюдь не имею никакого
предубеждения, с руководителем которого я в хороших отношениях как журналист и не только...
Речь идет о тель-авивском театре "Идишпил" и его бессменном директоре и главном дирижере
(а также первоклассном актере!) Шмуэле Ацмоне. Поэтому, строго говоря, фильм следовало
назвать "Аромат "Идишпила"." Перед нами, по существу, киноочерк о театре,
причем весьма поверхностный: мы не слышим ни слова о непростой истории создания театра,
об активном участии в его работе молодых актеров (многие из которых - пусть это не
так важно для израильтян, но это наверняка должно было заинтересовать сценариста -
репатрианты из бывшего СССР)?
Не хотелось пользоваться дешевым приемом "Если бы я был режиссером...",
но одну сцену я заменил бы наверняка. Вместо нудноватого повествования о том, как
румынский гость Ион Лучану через переводчика руководит репетициями "Идишпила", я
снял бы урок мамэ-лошн в студии, созданной Ацмоном при театре для тех актеров,
которым не суждено было познать идиш с детства. Далекие от идишской традиции
зрители ознакомились бы с "анатомией" языка, ощутили бы его сочность, вместе
со студийцами насладились бы первыми прикосновений к мягкой языковой ткани... И
тогда Леонид Горовец мог бы достойно ответить критикам: "Да,
я выбрал "Идишпил" как основу сюжета -
это мое субъективное право! - но, сообразуясь с названием, я
продемонстрировал не только аромат театра, но и
аромат языка".
А так – в качестве главного источника мамэ-лошнского аромата выбрана... фаршированная рыба, сценой готовки которой, собственно, открывается картина. Прием избитый, если не прибегнуть к более сильным выражениям...
Итак, Горовец посредственно справился с задачей изготовления рекламного ролика для "Идишпила". И вовсе не удалась режиссеру попытка критического анализа деятельности театра, лишь обозначенная единственной репликой редактора газеты "Лэцтэ найес" Ави Надры: "Хотелось бы видеть более серьезный, глубокий театр, не ограничивающийся развлеканием публики".
А тех, кто вообще остался за кадром, упоминать "опасно" по вышеприведенной причине
неумения нашего брата порадоваться за других. Кстати, употребительный в современном иврите
глагол [лефаргЕн] ("радоваться успехам окружающих") произошел от идишского [фаргИнэн].
Ни на один другой известный мне язык мира перевести этот глагол одним словом невозможно.
Назову лишь пять феноменов, отсутствие которых на экране ощущалось болезненнее всего.
Первый - это легенда еврейской песни, неутомимая Нехама Лифшиц, вот уже шесть лет
ведущая в тель-авивской музыкальной библиотеке имени Фелиции Блюменталь вокальную студию
на идиш. Среди дюжины ее талантливых учеников и учениц
отмечу Рут Левин (которая занимается у Нехамы давно, еще до возникновения
студии, и уже выработала собственный творческий почерк) и Светлану Кундыш (22-летняя
девушка блестяще окончила "Ирони алеф",
сдав "багрут" по идиш на 5 учебных единиц той самой Шошане Домински).
Второй - это Театр еврейской песни (ТИЛ), созданный в начале текущего года под
эгидой Национального управления по еврейской (идиш) культуре. Странно, что
генеральный директор НУЕК Мелех Зив рассказывает с экрана о чем угодно, но только
не о своем любимом детище. Или эти кадры выпали из окончательной редакции? От песен
в исполнении солистки ТИЛа Марины Якубович, которую Горовец дважды вызывал в студию на запись, в фильме осталась пара тактов - раза в два
меньше, чем от записи
Нехамы Лифшиц. От лукаво-остроумных комментариев к этим песням доктора
Мордехая Юшковского не осталось
абсолютно ничего. Думаю, даже сотрудникам "Идишпила" стало в летнюю жару
не по себе от того, как усердно
на них тянули одеяло...
Третий - это Менди Каган и два его детища: иерусалимский клуб "Юнг идиш"
(название "Молодой идиш"
говорит само за себя) и музыкальный ансамбль "Идиш экспресс",
часто выступающий и в тель-авивском "Бейт Шолом-Алейхем" (достойном отдельного очерка) и
состязающийся в выразительности
и экспрессивности с эстрадной актрисой и певицей Женей Файерман (вместе Менди и Женя
никогда не выступают, это лишь субъективная авторская ассоциация).
Четвертый - это литература на мамэ-лошн. Не только классическая, но и современная,
которая "квартируется" в
тель-авивском "Бейт-Лейвике" - штаб-квартире Всеизраильского
объединения пишущих на идиш литераторов и журналистов.
И пятый - ультраортодоксальные круги. Ибо даже убежденный атеист, рассматривая
проблему сохранения идиш, не вправе закрывать глаза на существование сотен
тысяч евреев - от глубоких стариков до дошкольников - пользующихся этим языком в обиходе.
...Сегодня нам не дано знать, с какой стороны придет к языку идиш [геУлэ] (избавление), когда и до какой степени
возродится его былое величие. Своим фильмом
Леонид Горовец попытался принять в этой дискуссии посильное участие. И за это скажем ему спасибо.