В 2002 году, после десятилетий упорного игнорирования истеблишментом, знаменитый израильский писатель-сатирик Эфраим Кишон был удостоин Государственной премии Израиля. В том же году умерла от рака героиня многочисленных рассказов Кишона - его "маленькая жена" Сара. (Она действительно была маленького роста: метр пятьдесят шесть. – Прим. перев.)
В этом вся судьба Кишона. Когда изредка, словно перепутав адрес, к нему приходит счастье, рядом всегда шествует несчастье.
Как-то раз в конце 2001 года Эфраим Кишон сидел со своим лучшим другом актером Хаимом Тополем в кафе "Рица", что возле Камерного театра в Иерусалиме. Для одной своей коллеги Тополь попросил у писателя книгу с его автографом. С собой у Кишона книги не оказалось, и Тополь предложил зайти в ближайший магазин сети "Стеймацки". Писатель расплылся в саркастической улыбке: "Хаимке, о чем ты говоришь! Уже много лет мои книги не продаются в израильских магазинах". Тополь не верил. Зайдя в магазин, он попросил у продавщицы какую-нибудь книгу Кишона. "Кишон? Мы такого не держим", - ответили ему.
Друзья вернулись в "Рицу" к остывшему кофе. "Хаимке, пойми, - промолвил писатель. – Ничего тут не изменишь. Я никогда не стану в Израиле знаменитым. Меня здесь словно похоронили. Однажды мою кандидатуру выдвигали на Нобелевскую премию по литературе – а в Израиле об этом ни слова, заговор молчания. Я написал 45 книг, но за последние двадцать лет не было опубликовано ни одной рецензии. Придется с этим смириться. Есть другие вещи, за которые необходимо бороться".
В тот час жена писателя – владелица художественной галереи "Сара Кишон" – лежала в постели, пытаясь побороть одолевавшую ее страшную болезнь. Израильская пресса клокотала, возмущаясь тем, что Эфраим Кишон посмел встретиться с главой праворадикальной австрийской партии "Свобода" Йоргом Хайдером. Настроение у Кишона было хуже некуда.
Несколько месяцев спустя наступил внезапный перелом. В апреле 2002 года Кишону присудили Государственную премию Израиля. Новое издание его сборника рассказов "Семейная книга", выпущенное в издательстве "Едиот ахронот", возглавило список бестселлеров. В августе Кишона избрали "человеком года" в номинации "Литература". Начата подготовка к переизданию других книг писателя.
"Мои книги – это моя жизнь, - говорит Кишон. – Такие же трагикомичные".
Саре Кишон, столько лет мечтавшей о признании мужа в стране, в частности о "Премии Израиля", уже не доведется увидеть его триумфа. За считанные дни до смерти она успела прочесть газетное сообщение о присуждении ему премии, положила слабеющую руку ему на плечо и сказала: "Ну, Эфи, что скажешь?"
За двадцать лет демонстративного молчания прессы в Израиле выросло целое поколение, не знающее, кто такой Эфраим Кишон. В лучшем случае говорили нечто вроде: "Он все еще пишет свои глупости, этот австро-венгр?"
За рубежом Сару Кишон встречали как королеву, а в Израиле не узнавали ни ее, ни даже Эфраима. До торжественного вручения мужу Премии Израиля она не дожила три недели. Перед этим сражалась с раком легких пять лет - при том что врачи, ставя диагноз, не обещали ей больше трех месяцев жизни.
"Меня всегда страшно задевал бойкот, объявленный мне израильскими средствами массовой информации, в том числе газетой "Едиот ахронот". Приятно, когда тебя знают во всем мире, считают одним из величайших сатириков всех времен и народов, но ведь я израильтянин, не меньший, чем, скажем, Йоси Сарид. Я пережил Катастрофу и прекрасно знаю, что значит быть евреем. Но вышло так, что повсюду меня считают евреем, за исключением Израиля, - говорит писатель. – А ведь на еврействе, по идее, зиждется все наше государство".
"Да, я не сабра. Но я и не венгр, хотя и родился в Будапеште. Я не англичанин и не американец, хотя свободно говорю по-английски. Я не швейцарец и не немец, хотя постоянно проживаю в Швейцарии и часто выступаю и издаю свои книги миллионными тиражами в Германии. Я меньший космополит, чем кто бы то ни было. Я израильтянин, еврей и больше никто", - с напором произносит Эфраим Кишон.
"Сейчас обо мне говорят, что я совершил "камбек" ("триумфальное возвращение" в переводе с английского. – Прим. перев.). Я с такой формулировкой не согласен. "Камбек" совершило израильское общество. Вспомнив о своем патриотизме, оно вернулось ко мне. Я ведь нисколько не изменился, не написал никаких новых книг, не поддался моде сыпать арабскими сленговыми словечками – это изменились люди вокруг меня. Они просто обнаружили зарытое сокровище", - спокойно продолжает Кишон.
"Один журналист спросил меня, кому я более всего обязан получением Премии Израиля. Я ответил: Арафату. Если бы он принял предложения Эхуда Барака (в 2000 году на переговорах в Кемп-Дэвиде тогдашний премьер-министр Израиля соглашался отдать палестинским арабам 95% территории Иудеи и Самарии и выселить оттуда десятки тысяч евреев-поселенцев. – Прим. перев.), премию ни за что бы не присудили такому националисту, как я".
"Услышав в первый раз о премии, - рассказывает литератор, - я подумал, что произошла ошибка. Ведь обычно подлинное признание приходит после смерти, а я еще жив. Бывают, конечно, исключения вроде Ханоха Левина (покойный израильский драматург, известный своими левыми взглядами. – Прим. перев.).
"Я на всю жизнь запомнил свою встречу с Чарли Чаплином. Ему тогда уже было лет девяносто. Его жена сказала мне: "Чарли никогда не выдвигался ни на какой Оскар. Они ведь просто завидуют"."
"Я рад, что слава нашла меня при жизни. Только жаль, что со мной уже нет Сары", - говорит Эфраим.
Чету Кишонов никогда не считали идеальной парой. Слишком разные у них были характеры и темпераменты.
Писатель открыто признается, что изменял жене. Но после того, как у нее обнаружили рак, все его донжуанские наклонности исчезли. Никогда они не были так близки друг другу, как пять последних лет совместной жизни. Это было нечто вроде медового месяца. Так все в жизни Эфраима Кишона – не так, как у других.
"В Чехии сейчас идут три моих пьесы, - рассказывает Кишон. – Один чешский журналист задал мне вопрос о преимуществах пожилого возраста. Я назвал два. Во-первых, меня уже не угнетает перспектива умереть молодым. Во-вторых, я точно знаю, что всё в мире – суета сует".
ЭФРАИМ КИШОН: ОТ МЫТЬЯ ТУАЛЕТОВ К МИРОВОЙ СЛАВЕ
(Из предисловия к "Семейной книге" Э.Кишона, вышедшей в 2002 году в издательстве "Гешарим" в русском переводе М.Беленького)
Не так уж много на свете писателей, ставших классиками,
создавая произведения не на своем родном языке. Набоков не в
счет - его отец был англофилом и держал англичанку-гувернантку.
По-английски пишет Аксенов и писал Бродский, но ни того, ни
другого классиками американской литературы назвать нельзя.
Агнон учил иврит с детства. Могу назвать лишь троих: Джозеф Конрад, родившийся в Бердичеве, чьим родным языком был
идиш, Гийом Апполинер, говоривший в детстве по-польски, и Эфраим Кишон.
- Если бы мне в молодости кто-то сказал, что я стану
классиком в стране, о языке которой сегодня не имею ни
малейшего понятия, я бы просто рассмеялся, - вспоминает Кишон.
Без всякой натяжки Эфраима Кишона можно назвать самым
популярным израильским писателем. Его пьесы и рассказы
переводятся на все важнейшие языки мира, включая японский, корейский и африкаанс. Он один из самых популярных иностранных авторов в Германии, Австрии и Швейцарии (Кишон сам переводит себя на немецкий).
Кишон получил даже премию союза экспортеров Израиля, так как
его книги оказались выгодным экспортным товаром. Вовсе не книги
Амоса Оза, А.Б.Йегошуа, Меира Шалева имеют самые большие
тиражи в стране. Все книгоиздательские рекорды, а
также рекорды по переводам израильской литературы на
иностранные языки, принадлежат Кишону: его книги выдерживают по
20 переизданий.
Но поскольку самый известный сатирик Израиля придерживается идей национального лагеря, его творчество упорно замалчивается академическим истеблишментом.
Острие его политической сатиры всегда было направлено против продажных демагогов и большевистской политики партии МАПАЙ – "Маарах" – "Авода". Поэтому его имя не часто встретишь в книгах по истории израильской литературы. В учебниках израильской литературы, написанных левыми профессорами, Кишон не упоминается.
Рассказы Кишона просты по языку и коллизиям, занимают 2-3 страницы и посвящены, как правило, бытовой тематике: семья, дети,
покупки, еда, мода. Эти темы близки и понятны любому
человеку независимо от национальности, религии и социального
положения. Возможно, с этим связана его феноменальная
популярность во всем мире.
В рассказах Кишона, который сам испил горькую
чашу репатрианта, попавшего на Восток из европейской страны,
отражены многие реалии, знакомые репатриантам и сегодня:
равнодушие к новоприбывшим чужакам, всевластие бюрократии, безраздельное господство Рабочей партии, продажность чиновников.
Путь Кишона может быть прекрасным примером для тех, кто
любит сетовать на то, что "нас здесь не любят" и оправдывать
свои неудачи своим российским происхождением (так же как в прошлой
жизни оправдывали еврейским).
Кишон сумел вырваться из нацистского концлагеря и
советского плена. Он ушел из концлагеря, изготовив себе
фальшивые документы, с которыми ежесекундно рисковал жизнью.
Прячась среди развалин разбомбленных зданий, 20-летний Кишон
пишет в 1944 году свой первый роман, который он решил издать
лишь в прошлом году. Это единственное произведение Кишона,
опубликованное в Израиле в переводе с его родного венгерского
языка (с 1950 года Кишон пишет на иврите). Повествует оно о том,
как два проходимца случайно основали политическую партию,
единственной задачей которой было преследование лысых. К их
глубокому удивлению, идея нашла понимание среди широких масс. В
ивритском переводе роман назван "Шаир ле-азазель" ("Козел отпущения"). Роман этот можно поставить в один ряд с антиутопиями Хаксли, Замятина и Оруэлла.
Когда в 1945 г. советская армия вошла в Будапешт, где
жила семья Кишона, было решено "выполнить план по венгерским
военнопленным". Брали всех подряд... Кишона с отрядом пленных
погнали на Восток. Его бегство было до гениальности просто: он
просто остался в сарае, где группу оставили на ночлег.
А вот как видит Кишон советскую армию-"освободительницу".
"В нашем квартале, - вспоминает он в книге интервью,
подготовленной известным израильским журналистом Яроном Лондоном, -
не осталось ни одной женщины, которую бы советские солдаты не
изнасиловали". И еще: "Первый советский солдат, которого я
увидел, был здоровенный рыжий детина, с закатанными рукавами,
обе руки которого по локоть были увешаны часами".
Будучи видным членом венгерской партноменклатуры - заместителем главного редактора сатирического журнала "Лудаш Мати" - и пользуясь всеми привилегиями партийного чиновника, Кишон решает бросить все и уехать в Израиль. Коммунистический режим Венгрии внушал ему отвращение. В Израиле он так же будет ненавидеть
социалистов-демагогов из МАПАЙ - "Маараха" - "Аводы".
Приезжает Кишон без агоры в кармане, не зная ни слова на иврите. Он предпочел чистить туалеты в кибуце, что давало ему достаточно времени для занятий ивритом.
Менее чем через четыре года после прибытия Кишона в страну его пьеса, написанная на иврите, с успехом идет в "Габиме".
Тематика первой пьесы Кишона "Шем hолех лефанав" ("Имя идет впереди него") – протекционизм на государственной службе - актуальна по сей день.
Однажды молодой и никому не известный репатриант
явился к главному редактору газеты "Маарив", держа в руках
несколько написанных им на иврите рассказов. Рассказы были
напечатаны.
Вскоре Кишон становится штатным фельетонистом
газеты. В течение 30 лет пишет по рассказу в день -
производительность для писателя просто немыслимая. Причем никакой
халтуры: рассказы эти переиздаются до сих пор.
- Если бы нужно было писать по два рассказа в день, я
бы и на это согласился, - вспоминает писатель.
Перу Кишона принадлежит несколько тысяч рассказов, два
романа, несколько пьес и киносценариев.
Созданный Кишоном образ репатрианта из Марокко Салаха
Шабати стал нарицательным. По сценарию Кишона созданы
самый популярный в мире израильский мюзикл "Салах Шабати" и одноименный фильм.
Шабати - человек необразованный, но неглупый. Его природная сметка вступает в противоречие с господствующими социалистическими порядками. Он не понимает, почему в кибуце
работают бесплатно; почему ему приходится жить в бараке,
а те, кто обещают ему вот-вот наступление хорошей жизни, живут
в шикарных городских квартирах.
По мнению авторитетных критиков, фильмы, поставленные
Кишоном по собственным сценариям (продюсер Менахем Голан),
являются лучшими из созданных в Израиле. Это "Салах Шабати", "Лиса в винограднике", "Арбинка", "Полицейский Азулай".
Главный герой выдержавшего множество изданий и
переведенного на множество языков романа "Лиса в винограднике"
- прожженный партаппаратчик-мапаевец Дольникер, всю
жизнь не занимавшийся ничем, кроме политических интриг, -
попадает на отдых в отдаленную деревню, где занимается любимым
делом. Ему удается поссорить между
собой все население деревни и расколоть его на два враждебных
лагеря. Местные жители настолько увлекаются
интриганством, что забывают отремонтировать плотину. Плотина
прорывается, и все население деревни гибнет.
Сегодня Кишон живет в швейцарском городке Аппенцель, продолжает писать на иврите и ведет свои литературные дела по всему
миру.
