Есть в народе поверье: как встретишь Новый год, так его и проведешь.
Перефразируя, получим: как выберешь премьер-министра, так и проживешь его каденцию...
Удивительно тихо, почти без комментариев и оценок, эпоха премьерства Ариэля Шарона пересекла экватор и пошла на излет. Причем вторая половина, как часто бывает в израильской политарифметике, наверняка окажется короче первой.
Мне в эти дни упрямо приходят на память события полутора-двухлетней давности.
Поскольку я как журналист одной из русскоязычных газет подробно освещал ход предвыборной кампании, характерных эпизодов на моей памяти много. Расскажу о нескольких из них.
Признаться, я долго сомневался в целесообразности предания этих случаев гласности. Но политика премьер-министра, оставляющая мало места для оптимизма, вынудила меня обнародовать их, с тем чтобы читатели лучше поняли мотивы поведения Шарона – а заодно и причины полной утраты моего доверия к главе правительства.
Комментариев не требуется – факты говорят сами за себя. Кому-то они покажутся уж слишком нелицеприятными; ну что ж, других фактов у меня нет.
Первый эпизод имел место в штаб-квартире «Ликуда» - «Мецудат-Зеэв» в сентябре 2000 года. В тот момент почти всем казалось, что ликудовским кандидатом на пост премьер-министра будет Биньямин Нетаниягу, однако Ариэль Шарон считал (или делал вид, что считает) иначе и решил устроить в интернете «чат» со своими сторонниками. На это мероприятие была приглашена и пишущая братия. Всем своим собеседникам – и виртуальным, и осязаемым – Шарон обещал сразу после победных для себя выборов сформировать правительство национального единства. По окончании «чата» я задал Шарону вопрос: «А как вы поступите, если окажетесь перед дилеммой: взять в правительство «Аводу» или небольшие партии национального лагеря?» Почесав затылок, будущий премьер ответил: «Ну, мы как-нибудь сможем договориться. Но правых я не обижу».
Примерно за месяц до выборов я опять зашел в «Мецудат-Зеэв», чтобы проинтервьюировать одного из руководителей предвыборного штаба. Естественно, не по чьему-либо заказу, а по собственной инициативе и без надежды на вознаграждение: единственной наградой, как я тогда считал, мне должна была быть победа Шарона над Бараком. Одна из сотрудниц штаба узнала меня: «Вы работали в 1996 году на Нетаниягу!»
При этих словах сидевший рядом сын кандидата в премьеры Омри Шарон бросил беглый взгляд на меня и состроил гримасу, о которой я в своем личном дневнике написал: «У него было такое выражение лица, как будто меня уличили в работе на Барака или Переса». Теперь я выразился бы по-другому: «У него было такое выражение лица, как будто меня уличили в работе против Бен-Элиэзера или Переса».
Больше с Омри мне близко соприкоснуться не довелось, но вот слышал я о нем много. И о его приятеле по имени Морди, которого он уполномочил курировать предвыборную кампанию в «олимовском» секторе. Поразительно, что не переваривавшие друг друга русскоязычные активисты НДИ, ИБА и Ликуда по отдельности плакались мне в жилетку насчет того, что Морди командует ими не только не зная русского языка, но и не смысля ни бельмеса в психологических особенностях вверенного ему сектора.
Несколько моих коллег, мои отношения с которыми носят не только деловой характер, работали в русскоязычном штабе Ариэля Шарона. Встречая меня, они интересовались, как оплачивается мой труд по агитации за будущего премьера в газете «Вести», где я тогда работал в штате: «построчно, пословно, побуквенно, поточечно или позапятуйно?». Я честно отвечал, что никак: статьи «за Шарона» и «против Барака» пишу в свободное от основной работы время, поскольку вижу в этом свой моральный долг. Собеседники крутили пальцем у виска – ну, а я не жалел о потерянных вечерах и выходных. Тогда не жалел...
Наступил день выборов. Накануне я допоздна работал в Тель-Авиве и на последний иерусалимский автобус не успевал, поэтому переночевал у матери и голосовать в Кирьят-Арбу поехал утром. С семи до восьми ехал в Иерусалим – и на протяжении всего пути видел новенькие плакаты МЕРЕЦа, пугавшие честной народ войной, которая-де разразится на следующий день после победы Шарона на выборах. Я израсходовал почти всю батарею мобильного телефона, непрерывно названивая в «Ликуд», чтобы сообщить им об увиденном и попросить «навести порядок с наглядной агитацией». Тщетно: все в штабе крепко спали.
Лишь около девяти утра, уже приближаясь к Кирьят-Арбе (туда, к счастью, плакатов МЕРЕЦа не хватило), я дозвонился до сотрудницы по имени Жанна. «В чем дело? – отшила меня она. - Наш отдел пропаганды свою работу уже завершил».
Действительно, если опросы показывают, что народ уже голосует «как положено», чего еще рыпаться?..
До вменяемых коллег Жанны я дозвонился только в начале одиннадцатого, стоя на остановке автобуса, курсирующего между Кирьят-Арбой и столицей. Мне еще надо было успеть на работу. На обратном пути из Иерусалима в Тель-Авив я заметил рядом с пробараковскими транспарантами несколько прошароновских. И на том спасибо.
Любопытно, что на Барака работал только МЕРЕЦ. Родная «Авода» фактически оставила своего лидера на произвол судьбы. Около часа дня, приехав в Тель-Авив, я увидел, что у избирательных участков (лично я обошел штук десять) никто от «Аводы» не дежурит. Кое-где ликудовцы вспомнили, что утром кто-то из бараковского штаба был, но быстро утомился стоять на жаре... Ретроактивно можно сделать вывод: это не Шарон выиграл, а Барак проиграл.
Не будучи сотрудником ничьего штаба, я волновался до самого вечера, напоминая родственникам и друзьям о необходимости «спасти страну от Барака». Увидев таблицы телепрогнозов (59,5% за Шарона, 40,5% за Барака), я в предвкушении пира отправился из «Вестей» в «Ганей-Тааруха».
В начале двенадцатого в огромный выставочный павильон было не пробиться. В виде исключения пускали только депутатов кнессета и избранных журналистов. Русскоязычных сначала вежливо, а потом и не очень просили не мешать торжеству. К счастью, мне как обладателю внушительных физических кондиций удалось протолкнуться. Дело было за полночь, так что некоторые уже раcходились...
Кем, вы думаете, были заняты места в партере? Активистами предвыборной кампании? Ветеранами Ликуда? Не угадали. В шесть-семь вечера, как мне объяснили, туда посадили люмпенскую толпу клакеров, с трудом узнававших в лицо будущих министров, а под занавес начавших скандировать «Би-би!»
Нет, насчет Нетаниягу они, конечно, шутили, развлекались. За Шарона они, за Шарона. Биби-то не баллотировался.
Если сравнивать с 1913 годом... то есть с Бен-Элиэзером, Бургом или Рамоном, то и сегодня весь почти народ за Шарона. Опросы если и врут, то не сильно.
А коль скоро народ «за», зачем ради него лезть из кожи вон? Зачем изводить себя выполнением предвыборных обещаний? Зачем добиваться мира и безопасности? Зачем искоренять террор?
Если вдуматься, искоренить террор – дело страшно неблагодарное. Ведь как только наступит долгожданная тишина, от Ариэля Шарона начнут требовать всего по гамбургскому счету. А пока – о политике, экономике, социальной сфере и прочей ерунде можно не беспокоиться.
А поселенцев - самый преданный (и поэтому самый неугомонный) отряд национального лагеря - надежней всего сдать "Шалом ахшаву". Процесс уже пошел.
30 июня ЦАХАЛ по приказу министра обороны Биньямина Бен-Элиэзера начал ликвидацию еврейских поселенческих форпостов в Иудее и Самарии. Ариэль Шарон эти действия одобряет, называя демонтированные поселения "противозаконными".
С тех пор силами безопасности уничтожено 19 очагов сионистского поселенчества. Один из лидеров "Шалом ахшав" депутат кнессета Моси Раз (МЕРЕЦ) совместно с представителями общественного движения «Еш гвуль» («Есть граница») обратились в БАГАЦ с требованием вынесения вердикта, предписывающего министру обороны ликвидировать еще 90 поселений. Глава правительства молчит... Ему трансфер евреев не в новинку.
Господин псевдоправый премьер-министр! Вам просят передать привет бывшие жители разрушенного Вами в 1981 году еврейского города на Синайском полуострове - Ямита. Очевидно, Ямит для Вас тоже был незаконный, Синай незаконный, Тора незаконная?!
Только, г-н Шарон, не кормите нас баснями о том, что на Синае вы выполняли приказ тогдашнего премьер-министра Менахема Бегина. Вы ведь были тогда не военным, а гражданским лицом - министром обороны. Могли бы для приличия уже тогда в отставку уйти.
