Гилель Галкин (“Commentary”) Перевел с английского Леонид Сокол
КОШМАР ИНТИФАДЫ И УТОПИЯ РАЗМЕЖЕВАНИЯ
Сегодняшнее положение Израиля гораздо менее благоприятно, чем девять лет назад. Проблемы, стоявшие перед страной до сентября 1993 г., когда было подписано соглашение в Осло, кажутся мелкими неприятностями по сравнению с нынешними. Это должны принять к сведению представители израильского «лагеря мира» и их сторонники в США и других странах, которые с ликованием встретили подписание соглашения, отказываясь замечать его ужасающие изъяны.
Сегодня некоторые из них заявляют: «Может быть, Норвежские соглашения были составлены не так, как нам хотелось бы, но была ли другая альтернатива? В тех обстоятельствах нужно было что-то предпринимать, и теперь бесполезно сожалеть о сделанном».
Но сейчас пришло время не просто сожалеть об Осло, а с ужасом рвать на себе волосы, вспоминая об этом. Никакие обстоятельства 1993 года не в состоянии оправдать тогдашний риск. И ведь альтернативы были – по крайней мере, та же альтернатива, которая имеется у Израиля сейчас, хотя уже в намного менее благоприятном контексте.
Первая половина 1993 года прошла для Израиля неплохо. Только что избранное правительство Ицхака Рабина унаследовало от Ицхака Шамира страну в хорошей экономической ситуации с твердым национальным консенсусом по ключевым вопросам безопасности и хорошими шансами на заключение мира с арабскими странами при минимальных уступках. Возможные условия включали сохранение израильского контроля над Голанскими высотами, частью Западной Самарии, Гуш-Эционом, Иорданской долиной и Большим Иерусалимом.
Первая интифада конца 1980-х - начала 1990-х годов шла на убыль. Большое число палестинских арабов работало в Израиле, однако террористические акты были немногочисленны. ООП, чье влияние и финансовая база после войны в Персидском заливе сократились, была оттеснена в Тунис. Международное положение Израиля улучшилось. Мир с Египтом, хоть и холодный, соблюдался. На границах с Иорданией и Сирией было спокойно, и контакты с обеими странами, формализованные на Мадридской конференции 1991 г., продолжались. "Хизбалла" в Ливане еще не стала столь эффективной боевой силой, как теперь.
Безусловно, такая ситуация не могла сохраняться неопределенно долго. Оккупация Иудеи, Самарии и сектора Газы вызывала у палестинских арабов глубокую фрустрацию. Во всяком случае, одни только демографические соображения исключали возможность долгосрочного удержания большей части палестинских территорий, так как рождаемость у палестинских арабов – одна из высочайших в мире, и их численность к западу от Иордана в конце концов превысит численность евреев. Поддержка террористической организации ХАМАС росла. Хотя в области вооруженных сил Израиль превосходил арабские страны, война с Ираком продемонстрировала его уязвимость.
Значит, какие-то новые шаги были необходимы. Но не следовало спешить. Еще было время подумать, обкатать все вопросы в публичных дебатах, взвесить все «за» и «против».
Каковы же могли быть эти действия? Предлагалось предоставить палестинскому населению подлинное самоуправление без участия в нем ООП. Вы скажете, что это не сработало бы, ибо, как доказала Мадридская конференция (на которой в конце концов обнаружилось, что участники, якобы не относившиеся к ООП, действовали по согласованию с ней), у палестинского населения не было независимого руководства? Скорее всего, нет. Но в этом случае Израиль мог бы попытаться начать переговоры с ООП в Тунисе, не давая, в отличие от Осло, опрометчивого согласия на территориальные уступки.
Вы скажете, что ООП никогда не согласилась бы вести переговоры в таком направлении или не позволила бы прийти к соглашению? Возможно, вы правы. Но в этом случае Израиль мог действовать в одностороннем порядке – то есть самостоятельно решить, какими должны быть его границы, стянуть свои войска и граждан внутрь этих границ и предоставить палестинцам самостоятельно устраиваться по другую их сторону.
То самое одностороннее отделение Израиля от палестинских территорий, о котором заговорили сегодня, было еще более возможным в 1993-94 гг. Во всем мире оно было бы встречено с одобрением как крупная уступка Израиля, и его не пришлось бы осуществлять в зубах у вооруженного квазигосударства ПА. Обошлось бы без девяти лет ожесточенных разногласий, раздирающих израильское общество и трагически закончившихся для Ицхака Рабина. Не было бы стольких жертв террора...
Возможно ли сегодня одностороннее размежевание? В терминах внутриизраильской политики – да. После провала переговоров с Палестинской автономией и вспышки актов насилия такая линия поведения представляется не просто единственно возможной, но и весьма привлекательной для немалого количества израильтян. Одностороннее отделение, считают они, могло бы вернуть инициативу Израилю, изгнать гнетущее чувство беспомощности, которое стало доминирующим настроением после «мирного процесса», обернувшегося ежедневными актами насилия, освободить страну от палестинских арабов, которым израильтяне жаждут сказать «прощай» раз и навсегда.
Экономическая основа для одностороннего разделения существует тоже. "Развод" разорительным образом скажется на чахлой палестинской экономике, которая находится в сильной зависимости от Израиля, использующего ее рабочую силу и покупающего ее продукцию; для Израиля же, чей ВНП в пятнадцать раз превышает ВНП Палестинской автономии, последствия будут незначительны. Убытки понесут некоторые израильские компании, которые в больших объемах поставляют ПА химикалии, цемент, обработанные пищевые продукты, безалкогольные напитки; могут временно пострадать сельское хозяйство и строительство, в которых занято большое число палестинцев. Но общий объем товаров и услуг, поставляемых на палестинский рынок, не достигает и менее 10% всего израильского экспорта; дополнительное число иностранных рабочих из стран Азии и Восточной Европы, десятки тысяч которых уже находятся в Израиле, легко покроет образовавшийся дефицит рабочей силы. Разделение может на короткое время вызвать некоторую нестабильность в израильской экономике, но не более того.
А вот в дипломатическом отношении Израиль рискует оказаться в крайне тяжелом положении. Рано или поздно одностороннее разделение приведет к провозглашению палестинского государства и его заявлением о том, что границей является линия прекращения огня между Иорданией и Израилем в 1967 г. Поскольку такое государство будет признано большой частью международного сообщества, любая часть его территории, оставшаяся в руках Израиля, станет считаться оккупированной иностранным агрессором.
Поскольку логика одностороннего разделения такова, что Израиль без палестинского согласия будет удерживать часть земель Западного берега и, возможно, Газы, это будет явным нарушением международного права и создаст предпосылки для карательных мер, в то же время легитимизируя вооруженные нападения палестинцев на граждан Израиля как одну из форм войны.
Похоже, такой ход событий – именно то, к чему в последнее время стремится Палестинская автономия и на что она рассчитывает со времен Осло. То есть ее цель – не окончание палестинско-израильского конфликта, а его продолжение в наиболее выгодном направлении. И выигрыш палестинцев обещает быть большим, поскольку в 1993 г. Израиль юридически признал администрацию территорий, оказавшись лицом к лицу не с десятками вооруженных палестинских боевиков, а с более чем 50.000 палестинских «полицейских», оснащенных винтовками, автоматами, пулеметами и другим оружием, при этом не избавившись от международной репутации агрессора.
Таким образом, одностороннее размежевание неизбежно приведет к вооруженному противостоянию с будущим палестинским государством.
После эвакуации еврейских поселений из Самарии подразделения ЦАХАЛа в Иорданской долине Иордана окажутся в сильной изоляции и станут удобными мишенями для нападений, а ведущие к ним дороги будет еще труднее держать открытыми. Палестинские боевиков получат возможность перемещаться по своим территориям с меньшим риском обнаружения и задержания израильтянами.
Демонтаж поселений не обязательно приведет к уменьшению числа очагов напряженности или к снижению общего уровня насилия. Независимо от того, к каким границам придется отступить Израилю, вблизи границы или практически на ней придется оставить многочисленные еврейские поселения, которые окажутся в зоне досягаемости боевиков интифады и палестинских пуль. Достаточно сослаться на пример Гило - самого южного квартала Иерусалима, многократно подвергавшегося обстрелу со стороны Бейт-Джалы и Бейт-Лехема.
Решит ли проблему электронная система охраны? Вряд ли. Финансовые и временные затраты, необходимые для возведения такой системы, которая протянется зигзагом, выступая наружу и втягиваясь внутрь, на сотни километров холмистой местности и еще на многие километры городских территорий в окрестностях Иерусалима, баснословны. Как показывает опыт других границ Израиля, армейские подразделения, патрулирующие такие системы, сами регулярно становятся мишенями. Помимо этого, охранные системы работают в обе стороны одинаково: затрудняя противнику проникновение на нашу территорию, они препятствуют нашему проникновению на его территорию для ответного удара или преследования. Наконец, такие охранные системы не бывают герметичными на все 100%: их могут преодолевать специально обученные подразделения, не говоря уже об артиллерийских снарядах и ракетах, нацеленных на глубокий тыл.
Короче говоря, одностороннее разделение не даст Израилю никаких военных плюсов, которые не были бы перекрыты соответствующими минусами. Оно не приведет к существенному повышению безопасности Израиля и не принесет ему никаких очков на международной арене. Может быть, такая возможность существовала в 1993 году - но не теперь.
Если одностороннее разделение существенно не улучшит ситуацию, которая становится все хуже, что же делать Израилю? Спрятать свою гордость, вернуться за стол переговоров с ООП и делать все возможное, чтобы, несмотря ни на что, достигнуть соглашения?
Увы, и это неосуществимо. Гордость, конечно, можно спрятать. Но поверить сейчас в то, что ООП действительно хочет соглашения или, точнее, что она вернется к условиям соглашения, которое однажды уже было почти достигнуто, - означает из последних сил цепляться за иллюзорное представление о сдержанности ООП и ее доброй воле, которое в первую очередь и привело к Осло. Общеизвестно, что на переговорах в Кэмп-Дэйвиде Эхуд Барак предложил Ясеру Арафату такие уступки, о которых не могли бы и подумать в Израиле годом ранее: 95% территории Иудеи и Самарии, вся Газа, почти всю арабскую часть Иерусалима, а вдобавок кусочек израильского Негева и абсорбцию Израилем десятков тысяч палестинских беженцев.
Если бы Арафата интересовало окончательное урегулирование, он бы воспользовался этой блестящей возможностью. При том что это была стартовая позиция Барака: при помощи американского давления на Израиль палестинские арабы могли получить еще больше (включая палестинский суверенитет над Храмовой горой, чего многие израильтяне просто не в состоянии вообразить себе).
Но окончательное урегулирование никогда не было целью Арафата. Его цель – получить как можно больше мирным путем, начатым в Осло, а потом отказаться от всего этого перед самым завершением переговоров.
Продолжающаяся частичная оккупация Израилем палестинских земель позволяет арабам продолжать борьбу, втягивая Израиль в затяжную войну на истощение, в которой руки Израиля связаны страхом перед региональным пожаром. Это почти идеальная ситуация для Арафата.
Однако для Израиля это кошмар. Твердившие на протяжении многих лет, что мир уже у ворот, израильтяне не готовы к смене концепции.
Когда в золотые деньки норвежской эйфории мой друг спросил меня, почему я так мрачно смотрю на будущее, я ответил притчей. Представь себе, сказал я, что две семьи живут в одном доме, из-за которого они постоянно ссорятся. Одна из семей сильнее и навязывает свои решения другой; но у второй есть бездомные родственники, которые бродят по улицам и время от времени стреляют в окна сильной семьи. Естественно, это создает неудобства, и однажды сильная семья говорит слабой: «Давайте разделим дом межу нами. Но поскольку мы сейчас не можем решить, какая комната кому достанется, почему бы не пригласить ваших родственников, бродячих стрелков, какое-то время пожить с вами? Тогда они перестанут стрелять, и мы сможем все спокойно обсудить и договориться». Но что будет, если они не договорятся?
<
